Владыка петр. К жизнеописанию сщмч

Петр (Зверев), архиепископ Воронежский, священномученик.
В миру Василий Константинович Зверев, родился 18 февраля 1878 года в семье священника. Отец Константин Зверев служил в приходском храме в Вишняках под Москвой, затем был назначен настоятелем храма святого Александра Невского при доме Московского губернатора. После гибели великого князя Сергея Александровича отец Константин перешел служить в Сергиевский храм при Чудовом монастыре в Кремле.
В 1895 году Василий Зверев окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского Университета. Через четыре года он подал прошение с просьбой зачислить его на первый курс Казанской духовной академии, и после испытаний был принят в число студентов.

Монах, священник

В 1900 году он был пострижен в монашество с именем Петр и рукоположен во иеромонаха.
Через два года удостоен степени кандидата богословия. По окончании академии иеромонах Петр был назначен преподавателем в Орловскую духовную семинарию.
В 1903 году он был переведен в Князь-Владимирскую церковь при Московском епархиальном доме.
В 1907 году стал инспектором Новгородской духовной семинарии.

Настоятель Белевского монастыря

В июне 1909 года Святейшим Синодом был назначен настоятелем Белевского Спасо-Преображенского монастыря Тульской епархии.
Во время пребывания в Белевском монастыре иеромонах Петр имел возможность постоянно общаться с оптинскими старцами. Он также неоднократно бывал в Саровском и Дивеевском монастырях.
8 августа 1910 года был возведен в сан архимандрита.
Спокойные годы, которые оставались до начала первой мировой войны, он провел в непрестанных трудах и заботах, много внимания уделяя не только монастырю, но и жителям окрестностей.
С самого начала войны в Спасо-Преображенском Белевском монастыре был развернут лазарет на 12 коек.
Архимандрит Петр оставался настоятелем монастыря до октября 1916 г.; когда он по предписанию Святейшего Синода был направлен в распоряжение епископа Алеутского Евдокима (Мещерского). Архимандрит Петр должен был отбыть в Северо-Американскую епархию. Поездка не состоялась, и архимандрит Петр уехал на фронт, где был проповедником до февральской революции 1917 г.

Настоятель монастырей в Твери

В 1917 г. был назначен настоятелем Успенского монастыря в Твери.
Там произошел первый арест: он был заключен в тюрьму в качестве заложника.
В 1918 году в течение некоторого времени архимандрит Петр был настоятелем Успенского Желтикова монастыря в Твери.

Епископ Балахнинский

15 февраля 1919 г. был хиротонисан во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии.
В Нижнем Новгороде владыка поселился в Печерском монастыре на берегу Волги. Ранее в этом монастыре жил епископ Лаврентий (Князев), расстрелянный большевиками 6 ноября 1918 года.
Владыка Петр благословил строго соблюдать устав службы, несмотря на малочисленность братии и трудности жизни прихожан. Епископ Петр обращался к благочинным епархии с призывом привлекать как можно более людей для участия в богослужении. Многие прихожане принимали участие в церковной службе.

Арест

Епископ Петр часто служил в Сормове, и многие рабочие любили его. Когда в мае 1921 г. владыка был арестован, рабочие объявили трехдневную забастовку. Власти, обманув рабочих обещанием отпустить владыку, в действительности отправили его на Лубянку в Москву. Он был в Бутырской тюрьме, затем в Таганской, где тяжело заболел от истощения. Далее он был переведен в Петроград, где пробыл до 4 января 1922 г. и в день памяти великомученицы Анастасии Узорешительницы был освобожден.
В праздник Рождества Христова 1922 года владыка служил в храме Марфо-Мариинской обители, а на второй день праздника - в храме Христа Спасителя.

Епископ Старицкий

В Москве владыка был назначен епископом Старицким, викарием Тверской епархии.
В Твери он поселился в Успенском Желтиковом монастыре. Так же, как и в Нижнем Новгороде, владыка стал строго соблюдать устав богослужения и усиленно старался сохранять в народе традиции благочестия.
Когда весной 1922 года начался голод в Поволжье, владыка Петр сам принял решение оказать возможную помощь голодающим. Был объявлен сбор пожертвований. В это нелегкое время владыка стал сам служить каждый день, как священник, утром и вечером.

Арест

Летом 1922 года начался обновленческий раскол. 19 сентября епископ Петр обратился к пастве с воззванием, в котором изъяснял сущность обновленческого раскола и отношение к нему Православной Церкви. Цензура ГПУ не разрешила публиковать обращение. ГПУ стало искать лжесвидетелей для того, чтобы обвинить владыку в незаконном распространении воззвания. В Твери 24 ноября 1922 года епископ Петр был арестован, доставлен в Москву и заключен в Бутырскую тюрьму.
Комиссия НКВД по административным высылкам 26 февраля 1923 года приговорила епископа Петра к ссылке в Туркестан на два года. На пятой неделе Великого поста, в день "стояния Марии Египетской", епископа Петра отправили с этапом в Ташкент, местом его пребывания определили город Перовск. В апреле 1923 года этап прибыл в ташкентскую тюрьму. Вместе с владыкой в этом этапе были представители тверского духовенства. Во время пребывания в ссылке владыке удавалось переписываться со ссыльными священниками.
Когда в 1923 году был освобожден патриарх Тихон (Беллавин), то в списке архиереев, поданном им властям с требованием освобождения, был и епископ Петр. В конце 1924 года епископ Петр прибыл в Москву. Есть упоминание о том, что какое-то время он управлял Московской епархией.
После смерти патриарха Тихона, 16 июля 1925 г., владыка был послан местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Петром в Воронеж, в помощь митрополиту Владимиру (Шимковичу), которому тогда было уже 84 года.
Владыка пробыл в Воронеже до осени 1925 года, когда он был вызван в ГПУ. 23 ноября он отбыл в Москву.
6 января 1926 года скончался митрополит Воронежский Владимир (Шимкович). Епископ Петр, будучи в сане епископа Старицкого, прибыл в Воронеж 10 января и вместе с митрополитом Курским и Обоянским Назарием (Кирилловым) отпевал почившего митрополита.

Архиепископ Воронежский

Верующие желали, чтобы владыка Петр взошел на Воронежскую кафедру. Православными были выдвинуты владыке своего рода условия: его просили о неучастии в политических группировках, чтобы оградить от возможных притеснений власти. Владыка писал: "...не дерзаю отказываться и изъявляю полное согласие на занятие Воронежской кафедры..."
После народного избрания владыка поехал в Москву, чтобы получить подтверждение от священноначалия. Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) признал это избрание и во второй половине января назначил владыку на Воронежскую кафедру, возведя его при этом в сан архиепископа.
Многие храмы в Воронеже были к этому времени захвачены обновленцами. В этой обстановке владыка умел успешно противостоять расколу, обращая к себе сердца истовым служением и нелицемерной любовью к верующим. Архиепископ Петр служил по афонскому чину, все богослужение совершалось неспешно и без пропусков. Партесное пение владыка не любил; во время его служения часто пел весь народ, вдохновляемый и управляемый постоянным хором владыки. В результате деятельности владыки Петра началось возвращение Православной Церкви захваченных храмов. Обновленческие священники приносили публичное покаяние. Противодействие обновленцев стало усиливаться. В их руках оставалось все меньше храмов. В это время, опасаясь провокаций и нападений, прихожане организовали охрану владыки. Его сопровождали на улице и даже оставались с ним в доме. Верующие желали, чтобы владыка приезжал в села губернии, но власть официально признавала только обновленцев, и на все просьбы разрешить владыке поездки по епархии отвечала отказом.
Архиепископа Петра стали вызывать на допросы в ОГПУ. Он держался спокойно и достойно, и очевидцы говорили, что многие в этом учреждении невольно обнажали голову при его появлении.
Осенью 1926 года должен был состояться съезд обновленцев, под руководством сотрудника ГПУ. Многих архиереев обыскивали, желая найти поводы для обвинений. Однажды архиепископ Петр, возвратясь в свой дом после службы, увидел ожидавших его с ордером на обыск. Им было приказано доставить владыку в отделение милиции. Когда архиепископ Петр, согласившись на уговоры милиционеров подождать некоторое время, вышел из дома в сопровождении конвоира, за ним последовало несколько сот человек. Люди стояли около отделения милиции. Верующие требовали гарантировать, что владыка останется на свободе. В ответ были произведены аресты, произошли столкновения с собравшимися. Прибыл наряд конной милиции. Всего несколько человек смогли дождаться, когда владыку после допроса отпустили домой.

Арест

Архиепископ Петр был вызван в ОГПУ 29 октября 1926 года. Ему показали телеграмму, в которой говорилось, что он вызывается органами ГПУ в Москву для совещания по церковным вопросам. К владыке пришли представители верующих, которые собрались ехать вместе с ним в Москву, надеясь на возможность переговоров с ГПУ. В это же время проходила "XV Всесоюзная партийная конференция", на внимание которой, веря в заботу о благе народа, также надеялись верующие. К председателю Воронежского исполкома, который был на этой "конференции", тоже приехали представители общин. Результатом этих обращений стали только публикации в прессе с призывами "предать суду Петра Зверева" и соответствующая "резолюция конференции".
В газете "Воронежская коммуна" от 28 ноября 1926 года, в первый день Рождественского поста, была статья на эту тему. Владыка, зная положение дел, был печален. В эту же ночь к нему явились сотрудники ОГПУ. После обыска владыка был немедленно заключен под стражу. Весть об аресте разнеслась по городу. Владыку сразу повезли в Москву. Верующие бросились к поезду, но перрон был оцеплен чекистами. Вместе с владыкой были арестованы архимандрит Иннокентий (Беда) и многие близкие ему люди, большей частью воронежские рабочие.
Следствие было закончено к концу марта 1927 года. 26 марта Особое Совещание при коллегии ОГПУ приговорило всех арестованных одновременно с владыкой к разным срокам; сам архиепископ Петр с приговором "10 лет" был отправлен в Соловецкий лагерь весной 1927 г.

Соловецкий лагерь

Владыка был определен в 6-ю рабочую роту 4-го отделения, в стенах монастыря, затем был переведен в 4-ю роту 1-го отделения, также располагавшегося в упраздненном монастыре. Он работал сторожем вместе с архиепископом Курским Назарием. Потом владыку перевели на должность счетовода на продовольственном складе, где в то время работало заключенное духовенство. Он жил в помещении при складе, вместе с епископом Печерским Григорием.
На Соловках еще действовала церковь преподобного Онуфрия Великого, и владыка имел возможность служить. Молитва в храме была для него великим утешением.
В первую зиму на Соловках владыка лишился своего верного сподвижника и помощника, архимандрита Иннокентия, он скончался 24 декабря (6 января) 1928 года.
Летом 1928 года ссыльный епископат избрал владыку Петра главой Соловецкого православного духовенства.
Режим и условия жизни СЛОНа все более ужесточались. Новое лагерное начальство, желая уничтожить влияние владыки на заключенных, отправило его в октябре 1928 года на Анзер.
Владыка Петр находился на лагерной командировке, расположенной в доме "спасательной станции" на Троицком мысу. 15 января 1929 года владыка писал:
"Слава Богу за все, что пришлось мне за это время пережить и переживать. Нынешний раз как-то особенно грустно и скорбно я встретил и провожу праздники - ведь шестые праздники провожу вне дома, не с теми, с кем бы желалось. Но все это решительно надо терпеть. Ну, что делать. Не так живи, как хочется, а как Бог велит: У нас, по-видимому, настала настоящая зима, с ветрами и метелями, так что ветер едва не валит с ног: Живу в уединенном и пустынном месте на берегу глубокого морского залива, никого не вижу, кроме живущих вместе, и могу воображать себя пустынножителем."

В январе 1929 года владыка заболел тифом и был доставлен в больничный изолятор, открытый в стенах церкви Распятия Господня на Голгофе. В эту больницу со всех островов привозили тяжело больных.
Скончался 7 февраля 1929 года. Его духовная дочь, игумения Иулиания, писала: «Владыка умер от тифа последним, после него никто не умирал. Тиф кончился, и настало тепло».
Лагерное начальство приказывало хоронить всех умерших в общих могилах. Архиепископ Петр был также сначала похоронен в общей могиле, но заключенные добились разрешения перезахоронить его в отдельной могиле. Вопреки запрещениям начальства, его облачили в мантию и клобук, одели омофор, вложили в руки крест, четки, Евангелие и совершили отпевание. На могиле был поставлен крест.

Прославление

Честные мощи священномученика Петра были обретены 17 июня 1999 года. Канонизован в 1999 году как местночтимый святой Воронежской епархии.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе2000 для общецерковного почитания.
Мощи священномученика Петра были перенесены в Соловецкий монастырь. На месте обретения мощей, на склоне Голгофы, поставлена деревянная часовня.
9 августа 2009 года состоялось перенесение мощей сщмч. Петра в Алексеево-Акатов монастырь города Воронежа. Честная глава святителя Петра по благословению патриарха Кирилла осталась в Соловецком монастыре, в храме святителя Филиппа.

Труды автора

"Экзегетический анализ первых двух глав послания апостола Павла к евреям". (Кандидатское сочинение). "Изв. Каз. Еп." 1903, № 3, с. 22.

Молитвы

Тропарь священномученику Петру (Звереву), глас 4

Верою пламенною апостолу Петру подобяся, таже и трикратным слышанием воззвания Христова, душу твою за Того положил еси, святителю отче Петре, каменю твердый Церкви Православныя: светильниче во мраце беззаконий добродетельми сияй, радостию страдати за Христа претерпети изволил еси, со исповедники и страстотерпцы Российскими. Молися с ними о нас, архиерею Божий, священномучениче Соловецкий.

Кондак священномученику Петру (Звереву), глас 8

Во святительстве твоем добро подвизался еси, богомудре, и мученичества венцем светло украсился еси, прещения врагов Христовых не устрашився, кровьми твоими землю во отоце Анзерстем освятил еси: сего ради силы небесныя удивишася терпению твоему, мы же с верою и любовию притекаем ко святым мощем твоим, досточудне. Ныне со всеми Соловецкими святыми моли о нас Христа Бога, всеблаженне Петре, да зовем ти: радуйся, отче приснопамятне.

Житие сщмч. Петра (Зверева), архиепископа Воронежского

Священномученик Петр, архиепископ Воронежский родился 18 февраля 1878 года в Москве в семье протоиерея Константина Зверева. При крещении был наречен Василием. После обучения на Историко-Филологическом факультете Московского Императорского Университета, Василий поступил в Казанскую Духовную Академию, гдев 1900 году, за два года до окончания обучения, принял монашеский постриг с именем Петр. Вскоре он был рукоположен сначала во иеродиакона, а затем во иеромонаха.

По окончании Академии иеромонаха Петр назначили преподавателем Орловской Духовной семинарии, а затем епархиальным миссионером при Московском епархиальном доме.

В 1907 году он получил назначение на должность инспектора Новгородской Духовной семинарии, а с 1909 до 1917 года является настоятелем Спасо-Преображенского монастыря в городе Белев Тульской епархии, в сане архимандрита. В это время будущий священномученик часто посещал расположенную неподалеку Оптину пустынь, проводя многие часы в беседах с Оптинскими старцами. Архимандрита Петра очень любили прихожане, поскольку он отличался ласковым и внимательным обращением с ними. Бывал отец Петр и в Сарове, и в Дивеево, не упуская при этом случая навестить блаженную Прасковью Иоанновну. Она подарила ему холст своей работы, из которого он сшил потом себе архиерейское облачение и которое хранил на собственное погребение.

Во время Первой Мировой войны в Спасо-Преображенском монастыре был устроен лазарет для раненых. Отец Петр в 1916 году служил священником в действующей армии.
После февральского переворота благочестивого воина Христова назначили на должность настоятеля Тверского Свято-Успенского Желтикова монастыря. И уже в 1918 году, в Твери, он подвергается кратковременному аресту.

15 февраля 1919 года в Москве Святейшим Патриархом Тихоном архимандрит Петр был хиротонисан во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии. Сразу после хиротонии Владыка Петр приехал в Нижний Новгород и поселился в Печерском монастыре на берегу Волги. Монастырь находился в упадке, братия была малочисленна, древний Успенский собор пришел в запустение. Владыка сам принял участие в уборке храма, и ввел строгую уставную службу. Случалось, что всенощная длилась всю ночь, и тогда епископ Петр привлекал к службе усердствующих прихожан, поскольку никакие певчие не могли столь долго стоять на клиросе.

В Печерском монастыре он завел преподавание Закона Божия для детей и сам учил их. Нижегородцы полюбили Владыку, увидев в нем настоящего духовного наставника. Однако вскоре Владыка был переведен в Канавино, за Оку, где в мае 1921 года его арестовали. Верующие, работавшие в местных заводах по поводу ареста любимого архипастыря устроили трехдневную забастовку, и местные власти пообещали его выпустить, но вместо этого тайно отправили в Москву.

С декабря он находился в заточении в Московских тюрьмах. Сначала его поместили на Лубянку, но и там Владыка не прекращал проповедь: ему не успевали посылать кресты: обращая людей к вере, Святитель снимал свой крест и надевал на обращенного. «Я хотел бы открыть им и показать свое сердце, как страдания очищают душу».

С Лубянки Владыку перевели в Бутырскую тюрьму, оттуда – в Таганскую. С плачем прощались с ним заключенные, а при переводе из Бутырок его провожали даже надзиратели.

В Таганской тюрьме в это время находилось двенадцать архиереев. Их духовные чада передавали просфоры и облачения, и святители прямо в камере совершали соборную службу. Здесь владыка Петр заболел от истощения и попал в больницу. В конце июля 1921 года он был отправлен по этапу в Петроград, где оставался в заключении до зимы. В декабре Владыка был освобожден и вернулся в Москву, где вскоре получил назначение епископом Старицким, викарием Тверской епархии. Вскоре он вновь был арестован за выпущенное им обращение к Тверской пастве, в котором он объяснял сущность обновленчества.

В ноябре 1922 года его доставили в Москву. На допросах он показал, что признает Патриарха Тихона единственным законным главой Русской Православной Церкви, а решениям самозванного обновленческого совета Высшего церковного управления не подчиняется. В марте 1923 года Святитель был отправлен по этапу в Ташкент, а оттуда в ссылку в поселок Кызыл-Орду. Жил он в тяжелых условиях, болел цингой, в результате чего лишился зубов.

Летом 1923 года был освобожден из заключения Патриарх Тихон. Он подал властям списки архиереев, без которых не мог управлять Церковью. В их числе был и епископ Петр. Летом 1924 года он вернулся из ссылки в Москву. 30 марта 1925 года он подписал Акт о восприятии священномучеником митрополитом Крутицким и Коломенским Петром (Полянским) власти Патриаршего Местоблюстителя.

В июле 1925 года владыку направили в Воронеж в помощь престарелому и больному митрополиту Владимиру (Шимкевичу). После его кончины отец Петр в 1926 году был назначен на Воронежскую кафедру с возведением в сан архиепископа. Владыка пользовался огромным уважением жителей Воронежа, которые почитали его хранителем чистоты Православия. Храмы, где Владыка служил по Афонскому уставу, были всегда переполнены. Он не любил партесного пения: у него пела вся церковь. Народ шел к своему архипастырю непрерывно: входившие к нему с грустным видом выходили сияющими и утешенными.

При владыке Петре началось массовое возвращение из обновленчества. Возвращавшихся священнослужителей он принимал в Православие через всенародное покаяние. Верующие, опасаясь, что арестуют их любимого Владыку, устраивали круглосуточные дежурства возле его квартиры, неоднократно выражали массовые протесты. Когда Владыка отправлялся по очередному вызову в милицию или ГПУ, то по 300 человек мирян сопровождали его, требуя освобождения Святителя. В защиту архипастыря даже была послана телеграмма от имени рабочих в адрес XV-й партконференции.
Рассказывали, какое впечатление производил Владыка на служащих ГПУ. Входя в комнату следователя, он оглядывался, как бы ища икону. Но не найдя таковой, он крестился на правый угол, делая поясной поклон, и тогда начинал разговор со следователем. Служащие при его появлении невольно обнажали головы.
Однако властям удалось в ноябре 1926 года арестовать Святителя. Его немедленно вывезли из Воронежа, судили и приговорили к 10 годам лагерей «за контрреволюционную деятельность против советской власти».

Поздней осенью священномученик оказался на Соловках. Там он работал счетоводом на продуктовом складе. Владыка и в этих условиях строго соблюдал молитвенное правило, жил по церковному уставу. После отправки из Соловков священномученика архиепископа Илариона (Троицкого) владыка Петр был избран ссыльными архиереями главой Соловецкого православного духовенства и пользовался среди него высоким авторитетом. Там он возглавлял тайные богослужения.

Нравственная высота святителя была такова, что даже с метлой в руках в роли дворника или сторожа, он внушал благоговейное уважение. Грубые и наглые «вохровцы», привыкшие издеваться над заключенными, при встрече не только уступали ему дорогу, но и приветствовали его, на что он отвечал, осеняя их крестным знамеиием. Начальники же отворачивались: достойное спокойствие архипастыря принижало их, вызывало раздражение и досаду. Святитель Петр медленно шествовал мимо смущенного начальства, слегка опираясь на посох и не склоняя головы. Вскоре лагерная власть отомстила не сломленному ею человеку. Зимой 1928 года священномученик был отослан на остров Анзер «в уединенное и пустынное местожительство». Здесь, живя в бывшем Голгофском скиту, в молитвенном горении духа он написал Акафист преподобному Герману Соловецкому.

В конце 1928 года святитель Петр заболел тифом, и в январскую стужу был помещен втифозный барак, который открыли в Голгофо-Распятском скиту на (острове Анзер). Святитель проболел две недели, и даже казалось, что кризис миновал, но Владыка был очень слаб ине принимал пищи. Его духовному сыну, в день кончины Святителя, пришло видение: в четыре часа утра он услышал шум, словно влетела стая птиц, он открыл глаза и увидел святую великомученицу Варвару со многими девами. Она подошла к постели Владыки и причастила его Святых Тайн. Вечером священномученик несколько раз написал на стене карандашом: «Жить я больше не хочу, меня Господь к Себе призывает».

7 февраля 1929 года священномученик Петр, архиепископ Воронежский скончался. Первоначально Владыку похоронили в общей могиле, куда опускали всех погибших от тифа. Однако на пятый день заключенные тайно открыли общую могилу и, по рассказу присутствовавшей там монахини Арсении: «Все умершие лежали черные, а Владыка лежал... в рубашечке, со сложенными на груди руками, белый как кипельный».

После облачения в архиерейские одежды, духовенством лагеря было совершено отпевание, над могилой поставлен крест. Похоронен был Владыка в отдельной могиле у подножия Анзерской горы Голгофы, напротив алтаря храма в честь Воскресения Христова. Когда же могилу уже засыпали, над ней появился столп света, в котором увидели Владыку, всех благословившего.

17 июня 1999 года святые мощи священномученика Петра были обретены и сейчас пребывают в Соловецком монастыре.
Канонизован, как местночтимый святой Воронежской епархии в 1999-м году.

Церковный календарь. 17 июня (4 июня по ст. стилю)

Продолжается апостольский пост.

И сегодня Святая Церковь совершает память:

Мчч. Фронтасия, Северина, Севериана и Силана (I в.).

Сщмч. Конкордия Римлянина, пресвитера, и сщмч. Астия, епископа Диррахийского (II в.).

Свт. Митрофана, патриарха Константинопольского (III-IV вв.).

Прп. Зосимы, епископа Вавилона Египетского (VI в.).

Прп. Мефодия, игумена Пешношского (XIV в.).

Новомучеников: сщмчч. Иоанникия, митрополита Черногорско-Приморского, и пресвитера Георгия Богича; сщмч. Петра Беляева, пресвитера.

Празднуется обретение мощей сщмч. Петра (Зверева), архиепископа Воронежского, в 1999 году.

Именинников мы поздравляем с днем ангела!

Братья и сестры, сегодня мы познакомимся с основными вехами жизни священномученика Петра (Зверева), архиепископа Воронежского. Родился святой 18 февраля 1878 года в Москве, в семье священника, и в крещении наречен был Василием.

С 1886 года он учился в московской классической гимназии. После окончания гимназии в 1895 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета, а по окончании университета поступил в Казанскую духовную академию, где принял монашество с именем Петр и был рукоположен во иеромонаха. Академию отец Петр окончил в 1902 году со степенью кандидата богословия. В 1902 году он был назначен преподавателем Орловской духовной семинарии, а в 1903 году - первым настоятелем Князь-Владимирской церкви при Московском епархиальном доме и одновременно епархиальным миссионером.

В 1907 году отец Петр был назначен инспектором Новгородской духовной семинарии.

В 1909 году батюшка - настоятель Спасо-Преображенского монастыря в Белёве Тульской епархии, находившегося недалеко от Оптиной пустыни, которую он часто посещал. Его очень любили прихожане, поскольку он отличался ласковым и внимательным обращением с ними.

В октябре 1916 года Святейший Синод распорядился направить отца Петра для миссионерской службы в Северо-Американскую епархию. Однако поездка не состоялась, и он в 1916-1917 годах был проповедником на фронте.

6 марта 1918 года батюшка назначен настоятелем Тверского Свято-Успенского Желтикова монастыря. В том же году он был взят заложником Тверской губернской ЧК, но вскоре освобожден.

На праздник Сретения 15 февраля 1919 года отец Петр был хиротонисан Патриархом Тихоном во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии. В Нижнем Новгороде епископ поселился в Печерском монастыре на берегу Волги. В мае 1921 года владыка был арестован по обвинению в разжигании религиозного фанатизма, отправлен сначала в Москву (где в заключении тяжело заболел), а затем в Петроград. 4 января 1922 года епископ Петр был освобожден благодаря заступничеству верующих.

2 января 1922 года он был назначен епископом Старицким, викарием Тверской епархии. 31 марта того же года владыка обратился к пастве с призывом жертвовать на нужды голодающих в Поволжье и распорядился передавать из храмов все ценные вещи, кроме предметов, необходимых для священнослужения. Сам же он все время служил как простой священник. 24 ноября 1922 года владыка Петр был арестован и выслан в Туркестан на два года, жил в городе Перовске. Живя в тяжелых условиях, он переболел цингой, в результате чего лишился зубов. В конце 1924 года, после освобождения, епископ прибыл в Москву и недолго управлял Московской епархией.

После ареста епископа Бутурлиновского Митрофана (Поликарпова) Патриарший Местоблюститель священномученик митрополит Петр Крутицкий 16 июля 1925 года послал в Воронеж в помощь престарелому архиепископу Воронежскому Владимиру (Шимковичу) викарного епископа Петра (Зверева). Его богослужения собирали большое число верующих, с любовью и почитанием относившихся к владыке. С января 1926 года, после кончины престарелого Воронежского митрополита Владимира (Шимковича), епископ Петр был назначен по просьбе верующих архиепископом Воронежским и Задонским.

Владыка был прекрасным оратором и проповедником. Поощрял общенародное пение. Высокий авторитет владыки привел к тому, что в том же году начались массовый отход верующих от «обновленчества» и возврат приходов в лоно Патриаршей Церкви. Эта деятельность архиепископа столкнулась с резким неприятием властей - его неоднократно вызывали в милицию и ГПУ. При этом верующие создали группу из десяти-двенадцати человек для охраны владыки.

Деятельность владыки Петра вызывала неприятие и руководящего сотрудника ГПУ Тучкова, который настаивал на его удалении из Воронежа.

В ночь на 29 ноября 1926 года владыка был арестован. Обвинили его в распространении контрреволюционных слухов, имеющих целью вызвать недоверие к советской власти и дискредитировать ее, и настраивании верующих против власти. Вину священномученик не признал, и 22 марта 1927 года он был приговорен к десяти годам лишения свободы «за контрреволюционную деятельность против советской власти». Владыка был отправлен для отбытия наказания в Соловецкий лагерь особого назначения, где исполнял обязанности счетовода на продовольственном складе. У него была возможность служить в уцелевшей церкви Онуфрия Великого. После отправки из Соловков священномученика архиепископа Илариона (Троицкого) владыка Петр был избран ссыльными архиереями главой соловецкого православного духовенства и возглавлял тайные богослужения.

Затем владыка был отправлен в штрафной изолятор на Заяцких островах.

В этот период владыка написал Акафист преподобному Герману Соловецкому.

Архиепископ заболел тифом и в январе 1929 года был помещен в тифозный барак, который открыли в Голгофо-Распятском скиту на острове Анзер. Там же, проболев две недели, владыка скончался. А перед смертью священномученик написал на стене карандашом: «Жить я больше не хочу, меня Господь к Себе призывает». Вопреки запрещениям начальства его облачили в мантию и клобук, надели омофор, вложили в руки крест, четки, Евангелие и совершили отпевание. На могиле был поставлен крест.

Мощи святителя исповедника были обретены во время раскопок 17 июня 1999 года и положены в Соловецком монастыре, именно это событие мы вспоминаем сегодня. А 9 августа 2009 года мощи священномученика Петра (Зверева), за исключением честнóй главы, были доставлены в Алексиево-Акатов женский монастырь города Воронежа.

Святый священномучениче Петре, моли Бога о нас!

Диакон Михаил Кудрявцев

7 февраля (25 января ст.ст.) Русская Православная Церковь чтит память священномученика Петра (Зверева), архиепископа Воронежского. Знаменитый оратор и проповедник, священномученик Петр был ближайшим помощником Святого Патриарха Тихона. Каждый очередной арест владыки вызывал народные выступления против большевиков. В результате последовала ссылка на Соловки, где в 1929 году во время эпидемии тифа священномученик Петр скончался.

«Ешь её, она дерётся»

У московского священника протоиерея Константина Зверева и его супруги Анны в 1880-х годах было четверо детей: три сына и дочь. Характеры сыновей с самого детства определились весьма различными. Арсений любил писать разные бумаги - сделался чиновником. Кассиан играл в войну - и стал офицером. Он был убит на фронте в 1914 м году. Василий любил ходить в церковь и дома играл в церковную службу.

Когда отец Константин служил еще под Москвой, в Вишняках, он всегда брал с собой Василия. Звонарь, видя идущего священника, ударял три раза в колокол. Мальчик считал, что два раза звонят отцу, а третий раз - ему.

Маленький Вася был «пончиком». «В детстве я был очень толстый и пухлый, и взрослые любили меня тискать, а я этого очень не любил, - вспоминал он впоследствии. - И вот вижу сон. Сидит за столом Спаситель в синей и красной одежде и держит меня на руках. А под столом - страшная собака. Спаситель берет мою руку и протягивает под стол собаке со словами: „Ешь её, она дерётся“. Я проснулся и с тех пор уже никогда не дрался, а во всем старался себя сдерживать, не сердиться и не делать ничего дурного».

Василий, в отличие от большинства поповичей, решивших пойти по стопам отца, в семинарию пошел не сразу. До поступления в духовные школы он получил основательное светское образование - закончил гимназию, затем историко-филологический факультет Московского университета.

Превосходная гуманитарная подготовка помогла ему в дальнейшем - проповеди священномученика Петра были всегда интеллектуально-насыщенными. обращался к нему как к консультанту по историко-богословским вопросам.
Он закончил Казанскую Духовную академию, стал кандидатом богословия. Еще на втором курсе в 1900 году легендарным «аввой» - архиепископом Антонием (Храповицким) - был пострижен в монашество с именем Петр и рукоположен в сан иеромонаха.

По окончании академического курса остался работать в системе российского духовного образования. Преподавал в Орловской семинарии, позже в Новгородской. На посту инспектора последней, в 1907–1909 годах, задолго до революции, отцу Петру стали впервые досаждать недоброжелатели из числа революционеров.

«Доставим ему счастье проехаться на Соловки»

Обаятельный, харизматичный, интеллектуально одаренный священник, они и в дальнейшем, на каждом месте своего служения, сталкивался одновременно с народной любовью и с ненавистью врагов Церкви. Служение его никогда не было безмятежным и «гладким». Когда иеромонах Петр служил в Новгороде, почти каждый месяц в Синод поступали анонимные доносы на него.

Клеветники среди прочего писали, что иеромонах Петр является «лжемонахом», насаждает разврат, под личиной святости прячет подлую сущность, и что они никогда не допустят продвижения его по иерархической лестнице: «с него снимем митры, собьем ее в церкви… потому что он… хотел… надеть золотую шапку, но этого не позволим, не допустим - мы доставим ему счастье проехаться на Соловки…» (впоследствии этот план враги отца Петра успешно воплотили в жизнь)…

Чтобы придать своей клевете характер достоверности, клеветники написали от лица некой знакомой отцу Петру женщины подложное письмо. Обер-прокурор переслал анонимные доносы архиепископу Новгородскому Гурию (Охотину) с просьбой разобраться.

После беседы с иеромонахом Петром архиепископ выслал свое заключение по этому делу обер-прокурору Синода, а также и Московскому митрополиту Владимиру, вопрошая его, «не есть ли все, сообщаемое в заявлениях, одна клевета, выдуманная на почве враждебных отношений… некоторых лиц или под влиянием так называемого освободительного движения, вследствие которого часто выдумывают ложь против духовенства вообще и в частности монашествующего».

Переслал владыка и письмо женщины, которая, узнав, что от ее лица рассылаются подложные письма, написала отцу Петру:

«Добрейший отец Петр! Вашим известием крайне поражена; ни в Святейший Синод, ни Обер-Прокурору и ни кому другому решительно не писала никаких заявлений, тем более гнусного содержания, да и не имею к тому никаких оснований. Видно, враги Ваши всячески стараются повредить Вам, раз решились на подлог, - вот до чего доводит злоба людей. Надеюсь, Вы уверены в добрых моих к Вам чувствах и никогда не поверите клевете…»

«Что касается до жизни иеромонаха Петра в Новгороде со времени прибытия его на должность инспектора Новгородской семинарии, - писал архиепископ Гурий обер-прокурору Синода,-то могу свидетельствовать, что жизнь его вполне… соответствует его иноческому званию».

Несмотря на то, что Синод решил дело в пользу отца Петра, доносы продолжались в течение двух лет. Измученный иеромонах Петр написал прошение об увольнении его от должности инспектора Новгородской семинарии. Вскоре 5 декабря 1907 года иеромонах Петр получил письмо от доносчика: «Если хотите прикончить это дело, то пришлите триста рублей денег… К полиции не обращайтесь…»

«И нет, и не будет»

В 1909–16 годах отец Петр был настоятелем Белевского Спасо-Преображенского монастыря Тульской епархии. В 1910 году он был возведен в сан архимандрита.

В 1916 году, известный к тому времени проповедник и миссионер, он получил предложение отправиться для миссионерской службы в Северо-Американскую епархию. Но поездка не состоялась - вместо Америки, в 1916 году отец Петр принял решение уехать проповедником на фронт. На фронте он пробыл до февральской революции 1917 года.

После окончания боевых действий он вернулся в Центральную Россию. В 1917–18 годах служил настоятелем Тверского Желтикова монастыря. Побывал в роли заложника местной ЧК, чудом остался жив. Был замечен Святейшим Патриархом Тихоном, рукоположен во епископа Балахнинского и направлен в качестве викария в Нижегородскую епархию в распоряжение местного владыки Евдокима (Мещерского).

Как викарный архиерей, владыка Петр стал служить в Печерском монастыре. По приезде в обитель он обнаружил, что древний печерский собор в честь Успения Божией Матери был сильно запущен. Стены и потолок были черны от копоти. Епископ обратился к народу, прося помочь навести порядок, сам первый поднялся по лестнице и стал мыть потолок… На Страстной седмице владыка вышел очищать от снега двор монастыря. Кто-то спросил его:

Епископ Балахнинский Петр (Зверев) . Фото: novoeblago.ru- Что это вы так трудитесь, владыко святый?

Да как же? Надо будет в Великую Субботу с крестным ходом идти, а кругом снег, идти негде.

Подобное поведение владыки Петра быстро заслужило ему любовь паствы. На его богослужения стало стекаться больше народу, нежели на службы правящего архиерея. За все это архиепископ Евдоким невзлюбил священномученика Петра. Он стал завидовать своему викарию и, в конце концов, возненавидел его. Люди об этом не знали и по-прежнему приглашали их служить вместе, что было тяжелейшим испытанием для обоих.

Владыка Петр искал выход из создавшегося положения и, в конце концов, решил поступить так, как заповедал Христос. Перед началом Великого поста 1920 года в Прощеное воскресенье высокопреосвященный Евдоким служил в городе, послав епископа Петра служить в Сормово. Возвращаясь после службы пешком (извозчика в те годы он себе позволить не мог) в Печерский монастырь, владыка Петр зашел на Дивеевское подворье, где жил архиепископ, чтобы попросить прощения перед началом Великого поста.

Войдя в покои архиепископа Евдокима, он повернулся к иконам, помолился, затем поклонился архиепископу в ноги и, поднявшись, сказал:

Христос посреди нас.

Вместо обычного: «И есть, и будет» - архиепископ ответил:

И нет, и не будет.

Молча епископ Петр повернулся и вышел. В дальнейшем пути владык разошлись окончательно - архиепископ Евдоким присоединился к обновленческому расколу.

«В поддержку контрреволюционной политики Тихона»

Владыка Петр был популярен среди рабочих. Он часто он служил в Сормове, его службы и проповеди всегда собирали большое количество людей. Когда в мае 1921 года власти арестовали епископа, рабочие объявили забастовку и бастовали три дня. Власти пообещали рабочим, что отпустят архиерея, но вместо этого отправили его в Москву в ЧК на Лубянку. Епископа обвинили в разжигании религиозного фанатизма в политических целях.

С Лубянки епископа перевели в Бутырскую тюрьму, затем - в Таганскую, потом - в Петроградскую… Однако в 1922 году, ввиду народных волнений и настойчивых требований со стороны рабочих вернуть владыку, чекисты освободили его. По выходе из заключения в январе 1922-го владыка Петр был назначен епископом Старицким, викарием Тверской епархии.

Там летом 1922-го владыка активно включился в сбор средств для голодающих Поволжья. Несмотря на протесты со стороны «приходских завсегдатаев», он жертвовал на нужды голодающих храмовую утварь - стремился отдать все, кроме тех предметов, что необходимы для совершения богослужения.

Осенью того же года в Тверскую епархию пришел обновленческий раскол. 19 сентября 1922 года епископ Петр обратился к тверской пастве с воззванием, в котором изъяснял сущность обновленческого движения и отношение к нему Православной Церкви.

Текст обращения был подан цензору тверского отдела ГПУ для получения разрешения на публикацию. Цензура ГПУ отказала епископу в публикации обращения «ввиду того, что обращение натравливает одну часть духовенства и верующих на другую», - как писал цензор.

Цензор также распорядился привлечь епископа Петра к ответственности за неподчинение советской власти, за применение во время письма дореволюционной орфографии».

Обвинение в написании письма по дореволюционной орфографии было недостаточным, и заместитель начальника 6-го отделения секретного отдела ГПУ Тучков, ведавший надзором за Церковью, потребовал от Тверского ГПУ доказать, что епископ Петр распространял воззвание. Сотрудники ГПУ стали допрашивать близких к архиерею священников.

24 ноября 1922 года епископ Петр был арестован. Вместе с ним были арестованы протоиереи Василий Куприянов и Алексей Бенеманский , казначей Новоторжского Борисо-Глебского монастыря иеромонах Вениамин (Троицкий), секретарь епископа Александр Преображенский и православный мирянин Алексей Соколов.

30 ноября все арестованные были отправлены в Москву и заключены в Бутырскую тюрьму. В декабре им было предъявлено обвинение в распространении воззвания епископа Тверского Петра под заглавием «Возлюбленным о Господе верным чадам церкви Тверской», направленного «явно против всякого обновленческого движения в церкви и в поддержку контрреволюционной политики Тихона».

26 февраля 1923 года Комиссия НКВД по административным высылкам приговорила епископа Петра, священников Василия Куприянова и Алексея Бенеманского, мирянина Александра Преображенского к ссылке в Туркестан на два года, мирянина Алексея Соколова - к ссылке на такой же срок в Нарымский край.

После оглашения приговора всех заключенных перевели в Таганскую тюрьму. В середине марта епископа Петра и других осужденных в составе большого этапа отправили в Ташкент. Два года владыка провел в Туркестане, в городе Перовске. Переболел цингой, остался без зубов…

«Петрозвериада»

В 1924 году владыка был освобожден, вернулся в Москву и был направлен Патриархом Тихоном в Воронеж, в помощь престарелому воронежскому архиерею Владимиру (Шинковичу). Владыка Петр стал воронежским викарием, а в 1926 году, после смерти митрополита Владимира, стал архиепископом Воронежским и Задонским.

При архиепископе Петре влияние обновленцев в Воронежской епархии резко упало. Началось массовое возвращение обновленческих приходов в православие. Во всех возвращающихся в православие церквях массы людей встречали архиепископа Петра крестным ходом. Все это вызывало гнев обновленцев. Деятельность архиепископа Петра в Воронеже обновленцы на своем епархиальном съезде назвали «петрозвериадой».

Ненависть обновленцев к владыке стала принимать опасные формы. Несколько раз архиепископ Петр получал письма с угрозами, были случаи, когда в него с крыши бросали камнями. В конце концов рабочие предложили учредить охрану архиерея, которая сопровождала бы его на улице и оставалась ночевать у него в доме на случай провокации.

Подконтрольная обновленцам газета «Воронежская коммуна» 28 ноября опубликовала пасквиль против владыки Петра. «Провести показательный процесс! Предать суду Петра Зверева! И наконец - немедленно арестовать архиепископа Петра Зверева», - требовал бойкий корреспондент. Узнав о публикации, архиепископ Петр начал готовиться к аресту.

В ту же ночь к нему явились сотрудники ОГПУ для произведения обыска и ареста. Когда они начали стучать в дверь квартиры, келейник владыки, архимандрит Иннокентий, покрепче закрыл дверь, задвинул щеколду и не пускал их до тех пор, пока владыка не сжег все письма и документы, которые могли бы повредить людям. После обыска архиепископ Петр был доставлен в ОГПУ.

В конце марта следствие было закончено. В обвинительном заключении следователь написал: «Подъем церковнического активизма совпал с приездом в город Воронеж Петра Зверева, прибывшего в качестве управляющего реакционной церковью губернии… Имя Зверева послужило флагом при выступлениях воронежских черносотенцев…»

4 апреля 1927 года Коллегия ОГПУ приговорила архиепископа Петра к десяти годам заключения в Соловецкий концлагерь. Келейник владыки архимандрит Иннокентий, арестованный вместе с ним, был приговорен к трем годам заключения на Соловках.

«Господь к Себе призывает»

Весной 1927 года архиепископ Петр прибыл в Соловецкий концлагерь. Он работал сторожем - посменно с митрополитом Курским Назарием (Кирилловым). Потом, после освобождения архиепископа Прокопия (Титова), работавшего счетоводом на продовольственном складе, где трудилось одно духовенство (причина была простая - священники не воровали, что устраивало лагерное начальство), на его место был назначен архиепископ Петр. Жил он тут же, в помещении рядом со складом, в маленькой комнате, вместе с епископом Печерским Григорием (Козловым).

В то время на Соловках еще действовала церковь преподобного Онуфрия Великого, оставленная для вольнонаемных соловецких монахов, и молитва за службами в храме стала огромным утешением для владыки.

В 1928 году на Анзере началась эпидемия тифа; из тысячи заключенных, находившихся в то время на острове, за зиму 1928–1929 года умерло пятьсот человек. Осенью были вырыты большие братские могилы вблизи храма Воскресения Господня, сразу за монастырским кладбищем, и туда всю зиму складывали умерших, а сверху ямы закрывали лапником.

В январе 1929 года заболел тифом и архиепископ Петр. Он был увезен в больницу, размещенную в бывшем Голгофо-Распятском скиту.

В одной палате с архиепископом лежал ветеринарный врач, его духовный сын. В день смерти архиепископа Петра, 7 февраля , в четыре часа утра он услыхал шум, как бы от влетевшей стаи птиц. Он открыл глаза и увидел святую великомученицу Варвару со многими девами, из которых он узнал святых мучениц Анисию и Ирину. Великомученица Варвара подошла к постели владыки и причастила его Святых Христовых Таин.

В тот же день в семь часов вечера владыка скончался. Перед смертью он несколько раз написал на стене карандашом: «Жить я больше не хочу, меня Господь к Себе призывает».

Погребение было назначено на воскресенье 10 февраля. Один из заключенных священников пошел к начальнику 6-го отделения просить разрешения устроить торжественные похороны почившему и поставить на могиле крест.

Из кремля, еще когда владыка болел, прислали мантию и малый омофор. В мастерской хозяйственной части заказали сделать гроб и крест. Разрешение на участие в похоронах получили три священника и двое мирян, однако не позволено было торжественного совершения отпевания и погребения в облачении.

Через некоторое время стало известно, что начальник отделения распорядился бросить тело владыки в общую могилу, к тому времени уже доверху заполненную умершими. Вечером священники отправились к начальнику и потребовали исполнить данное им ранее обещание. Тот ответил, что общая могила по его распоряжению уже завалена землею и снегом и он не даст разрешения на изъятие из общей могилы тела архиепископа Петра.

Однако на пятый день стало известно, что это распоряжение лагерного начальства не было выполнено. Могила не была зарыта - ее просто забросали еловыми ветками. Заключенные тайно отправились к могиле. Три священника спустились в яму и на простыне подняли тело владыки Петра на поверхность земли. По рассказу присутствовавшей там монахини Арсении, «все умершие лежали черные, а владыка лежал… в рубашечке, со сложенными на груди руками, белый как кипельный».

Четыре человека копали в это время отдельную могилу напротив алтаря Воскресенского храма.

Священники расчесали волосы владыки, отерли лицо от снега и сосновых иголок и начали прямо на снегу облачать. Надели новую лиловую мантию, клобук, омофор, дали в руки крест, четки и Евангелие и отслужили панихиду. Перед тем как вложить в руку владыки разрешительную молитву, все три священника расписались на ней.

Монахиня Арсения спросила:

Почему вы расписываетесь? На молитве ведь не расписываются?

Они ответили:

Если время переменится, будут обретены мощи владыки, будет известно, кто его хоронил.

Около могилы собралось около двадцати человек. После панихиды, кто хотел, произнес слово, затем опустили тело священномученика в могилу, поставили на ней крест и сделали надпись.

Один из хоронивших архиепископа священников рассказывал впоследствии, что, когда зарыли могилу, над ней стал виден столп света, и в нем явился владыка Пётр и всех благословил.

Весной 1929 года по распоряжению лагерного начальства все кресты на Соловецких кладбищах были сняты и использованы как дрова.

Мощи священномученика Петра были обретены 17 июня 1999 года во время археологических раскопок. В течение десяти лет они находились в храме священномученика Филиппа, митрополита Московского, в Спасо-Преображенском Соловецком ставропигиальном мужском монастыре.

9 августа 2009 года мощи святителя Петра были перемещены на место его последнего епископского служения - в Воронеж и размещены в воронежском Алексиево-Акатовом монастыре.

Ковчег с мощами для поклонения верующих был поставлен в часовне, освященной в 2007 году в честь новомучеников Воронежских. Предполагается, что после освящения Кафедрального Благовещенского собора они будут перенесены в новый собор города Воронежа.

В 1999 году архиепископ Петр (Зверев) был прославлен как местночтимый святой Воронежской епархии.

В 2000 году Архиерейским собором святитель Петр был причислен к лику новомучеников и исповедников Российских .

Сквозь годы звучат строки письма, написанные святителем Петром на далеком острове Анзер: «Слава Богу за все, что пришлось мне за это время пережить и переживать… Но все это решительно надо терпеть… Не так живи, как хочется, а как Бог велит».

Молитва священномученику Петру (Звереву)

Мозаика часовни новомучеников Воронежских (Алексиево-Акатов монастырь, г. Воронеж). В центре – святитель Петр (Зверев). В этой часовне и находятся мощи священномученика Петра.

О досточудне Петре, священномучениче славный, един от сонма новомучеников Соловецких и всея земли Российския, граду Воронежу похвало, пастырю дивный стада Христова, верный служителю Божий, защитителю ревностный Церкве Православныя! Все житие твое любве ко Господу и страданий о Христе исполненно: многи мучения, болезни и скорби, изгнания и заточения Его ради претерпев, исповедник безстрашен явися, венцем нетленныя твоея славы увенчал еси Церковь Русскую. Вся предав в руце Божии, доблественне службу твою на земли совершил еси, в Голгофе Анзерстей кончину мученическую прияти сподобился еси, богоблаженне.

Ныне к Небесному лику причтенный, в Царстве Божественныя любве пребываеши, со многими жители горняго Иерусалима исполнения жертвы мученическия за Христа ожидая: егда вся, имже належит быти, совершатся в пределех земных. О пресвятый отче наш Петре, помози нам храмину сердца своего незапустевшу хранити, научи нас радость во страданиих о Христе обретати, озари путь наш крестный сиянием твоея святыни.

Буди и ныне нам утверждение в вере, да пришед обретет ю Господь не угаснувшу. Умоли Творца всяческих даровати нам силу и крепость, не устрашившеся страха лукаваго, исповедати твердо Христа, да Его милосердием части злых избавимся в день страшный воздаяния и в радость вечную вселимся, славя о всем Вседержителя Бога и твое благодатное предстательство во веки веков. Аминь.

Тропарь священномученику Петру (Звереву), глас 4

Верою пламенною апостолу Петру подобяся,
таже и трикратным слышанием воззвания Христова,
душу твою за Того положил еси, святителю отче Петре,
каменю твердый Церкви Православныя: светильниче во мраце беззаконий добродетельми сияй,
радостию страдати за Христа претерпети изволил еси, со исповедники и страстотерпцы Российскими.
Молися с ними о нас, архиерею Божий, священномучениче Соловецкий.

Кондак, глас 8

Во святительстве твоем добре подвизался еси богомудре, /
и мученичества венцем светло украсился еси, /
прещения врагов Христовых не устрашився, /
кровьми твоими землю во отоце анзерстем освятил еси; /
сего ради силы небесныя удивишася терпению твоему, /
мы же с верою и любовию притекаем ко святым мощем твоим, досточудне. /
Ныне со всеми соловецкими святыми моли о нас Христа Бога,
всеблаженне Петре, да зовем ти: //
Радуйся, отче приснопамятне.

Священномученик Петр (в миру Василий Константинович Зверев) родился 18 февраля 1878 года в семье священника, который служил сначала в храме села Вишняки под Москвой, а затем был назначен настоятелем храма Александра Невского при доме московского губернатора. После убийства генерал-губернатора Москвы, Великого Князя Сергея Александровича, о. Константин перешел служить в Сергиевский храм при Чудовом монастыре в Кремле.

У о. Константина Зверева и жены его Анны было четверо детей: три сына – Арсений, Кассиан, Василий, и дочь Варвара. Характеры братьев определились с детства и были весьма различны. Арсений любил писать разные бумаги и стал чиновником. Кассиан играл в войну, стал офицером, был убит на фронте в 14-ом году. Василий любил играть в церковную службу. С раннего детства он торопился попасть к началу богослужения в приходской храм в Вишняках и приходил вместе с отцом. Звонарь, видя идущего священника, ударял три раза в колокол, и мальчик считал, что два раза звонят отцу, а третий раз – ему.

В 1895 году Василий окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В 1899 году Василий Константинович подал прошение с просьбой зачислить его на первый курс Казанской Духовной академии, и после проверочных испытаний совет Казанской Духовной академии постановил принять его в число студентов. Через год он был пострижен в монашество с именем Петр и рукоположен в сан иеромонаха.

В 1902 году иеромонах Петр был удостоен степени кандидата богословия с правом преподавания в семинарии за диссертацию «Экзегетический анализ первых двух глав послания апостола Павла к Евреям». По окончании академии иеромонах Петр был назначен преподавателем в Орловскую Духовную семинарию, а в 1903 году был переведен в Князь-Владимирскую церковь при Московском епархиальном доме с определением на должность епархиального миссионера. В 1907 году он стал инспектором Новгородской Духовной семинарии. В июне 1909 года Святейший Синод постановил назначить иеромонаха Петра на должность настоятеля Белевского Спасо-Преображенского монастыря Тульской епархии.

Монастырь находился недалеко от Оптиной пустыни, и настоятель имел постоянную возможность общаться с оптинскими старцами. Старцы, в свою очередь, высоко оценили духовную настроенность иеромонаха Петра и часто направляли к нему людей для духовного окормления. Он неоднократно бывал в Саровском и Дивеевском монастырях, особенное доверие имея к блаженной Прасковье Ивановне Дивеевской, и та платила ему ответным расположением. Блаженная подарила ему своей работы холст, из которого ему впоследствии сшили архиерейское облачение, и он бережно его хранил, предполагая быть в нем погребенным.

В воскресенье, 8 августа 1910 года, епископ Парфений (Левицкий) в крестовой церкви возвел иеромонаха Петра, настоятеля Спасо-Преображенского монастыря, в сан архимандрита.

19 октября 1910 года в Белеве по инициативе председателя училищного совета в пользу церковных школ города архимандрит Петр прочел лекцию на тему «Старчество и старец Амвросий Оптинский как главный его представитель». Лекция имела огромный успех, и присутствовавший на ней епископ Парфений обратился к слушателям со словом, в котором выразил свою радость по поводу столь многолюдного собрания, свидетельствующего, что люди в Белеве живут не одними земными заботами, но интересуются и вопросами религиозными.

В день празднования Казанской иконы Божией Матери в монастыре состоялось торжественное освящение Спасо-Преображенского собора, который был к этому времени тщательно отремонтирован и украшен.

Архимандрит Петр не ограничивал своего служения стенами вверенного его попечению монастыря, но часто служил в сельских храмах Белевского уезда. Один из свидетелей так описывает его служение в селе Песковатском:

«18 и 19 мая 1913 года навсегда останутся в памяти прихода. Слава о служении архимандрита Петра, ласковом, внимательном обращении с простым народом создали ему громадную популярность не только в Белевском уезде. Крестьяне, как последнее сословие, нуждаются в помощи, и особенно в духовной. Они приходят к о. Петру с просьбами помолиться о них, иногда поговорить и рассказать о своем воистину горьком житье. И никто не уходил от о. Петра неутешенным. Архимандрит Петр приехал в село к шести часам вечера, и сразу же началась всенощная. С ним приехал хор из десяти девочек.

Храм в селе Песковатском стоит на горе, над Окой. Рядом сосновый бор. Настежь открыты все двери храма. Солнечные лучи скользят по бесчисленным рядам народа, не поместившегося в церкви. Нет привычного перешептывания и безучастности к службе. Знакомые молитвы поются всем народом. Во время пения «Слава в вышних Богу…» все опускаются на колени. Великие слова, масса коленопреклоненных людей, молящихся всем сердцем, всем помышлением, до того умиляют и умиротворяют, что невольно молишься.

Сгущались сумерки. На паперть вышел архимандрит Петр и направился к дому священника, и за ним весь народ, певший «Христос Воскресе». И далеко по округе разносилось это радостное пение.

На следующий день была отслужена литургия. Народа было еще больше, чем накануне. После отпуста архимандрит Петр вышел на амвон и стал говорить. Простые слова, ясный взгляд. Он говорил о Христе Спасителе, об убожестве храма в приходе и, наконец, перешел к обличению ересей. Больше всего он говорил о местных сектантах скопцах и хлыстах. Ярко и убедительно архимандрит Петр опровергал то, что сектанты ставили себе в заслугу и оправдание, он обрисовал картину фальши, себялюбия, тунеядства, изуверства, вреда для тела и для души, который по своему невежеству и фанатичному ослеплению причиняют эти секты своим сторонникам. Во время проповеди один из скопцов протиснулся к выходу и понуро поплелся домой. Впечатление от проповеди было громадное».

Во время одной из эпидемий, случившихся в ту пору, архимандрит Петр обратился к населению с особым словом: «Все еще из разных мест получаются сообщения о том, что по стране нашей распространяются заразные болезни, которые уносят в могилу целые тысячи людей. Неудивительно, что при столь страшном явлении люди приходят в беспокойство и стараются придумать всевозможные средства, чтобы отклонить от себя надвигающуюся грозу… Но вот горе наше, что мы изобретаем все не то средство, которое бы действительно нас избавило от ужасной, никого не милующей болезни. Мы стараемся пользоваться разными сыворотками и прививками… Все комиссии и подавляющее большинство частных людей совершенно оставляют в стороне духовное начало в человеке – его душу, не желают о ней подумать, да впрочем, они и не могут желать думать о ней, так как, кажется, и не подозревают, что она у них есть и нуждается в попечении гораздо более, чем тело… Они так далеки стали от всего духовного, что не могут поверить, что главное и единственное зло всех болезней, несчастий и страданий на земле есть грех, который и надо уничтожать, с которым и нужно бороться во что бы то ни стало, всеми силами, как бы трудно это ни было. А все эти вибрионы, микробы и бациллы – только орудие и средство в руках Промысла Божия, ищущего спасения души человеческой. Знает Бог, что дорога нам земная жизнь, что дорого нам тело, и вот на это-то и направляет Свои удары, чтобы мы опомнились и раскаялись. Посылая мор на людей, Господь тем самым напоминает нам всегда иметь пред глазами своими смерть, а за нею и Страшный суд, за которым последует вечное наказание нераскаянных грешников… К Нему-то и нужно прежде всего обращаться с молитвою о помиловании и об отвращении праведного гнева Его. Но молясь, надо стараться быть достойными милости Божией. Необходимо сознать грехи свои, раскаяться в них, решиться вести жизнь свою согласно заповедям Евангельским. С покаянием должно соединить пост и воздержание, должно отказаться хоть на время от разных удовольствий, игрищ, зрелищ и праздного времяпровождения. Но как-то страшно становится от того, что видишь вокруг: с одной стороны, как будто и боятся заразных, губительных болезней, страшатся смерти и в то же самое время предаются необузданному веселью, забавам, зрелищам, совершенно забывая свои священные обязанности по своему званию православных христиан… Хотя уже бесконечное число раз говорено и переговорено о том, что наша интеллигенция далека от народа и не знает и не понимает его, но еще раз хочется крикнуть так, чтобы услышали, наконец, кому слышать надлежит: «Да постойте, Бога ради, будьте добросовестны и беспристрастны, сойдите с высоты своего величия и прислушайтесь к тому, что говорит народ!.. Пощадите, пожалейте душу народную! Вы толкуете о просвещении, вы скорбите, что народ наш темен, вы строите школы, а сами в то же время вносите тьму в среду его, развращаете его, заменяете истину Христову ложью язычества, содействуете возвращению народа к нравам языческим!.. И как не быть смертоносным язвам в стране нашей, когда мы отступаем от Бога и навлекаем на себя Его праведный гнев?! Еще удивляться надо безмерному долготерпению Божию, что Он милостиво карает нас, надо горячо благодарить Его, что не погубляет нас окончательно, и слезно умолять Его, чтобы Он не дал осуществиться злому делу и открыл сердечные очи тем, кому вверено попечение о душе народной. Покаемся же все и исправимся, и обратимся к Богу, от Которого отступили!»

Как всякого человека глубокой веры, архимандрита Петра трогал подвиг других. Об одном из скромных служителей Тульской епархии, протоиерее Алексие, он счел нужным написать заметку и опубликовать ее в епархиальных ведомостях. «На днях заходил ко мне, – писал архимандрит Петр, – один сельский протоиерей – отец Алексий. Высокого роста, стройный, худой, весь седой, с добрыми проникновенными глазами, смиренный, приветливый, добродушный – он произвел на меня самое хорошее впечатление. Давно он священствует, но священствует в бедном приходе: «Мой доход равняется доходу псаломщиков в окружных селах, – говорил он, – но я никогда не искал себе лучшего прихода; я верю, что Господь благословил мне потрудиться именно здесь. Ох, сколько я видел на себе милостей Божиих! Я вас давно поминаю, и родителя вашего поминаю. (Надо сказать, что мы увиделись только впервые, а до сего времени я даже никогда не слыхал об отце протоиерее). У меня такое правило – я поминаю всех. Живых поминаю более семисот, а усопших и не знаю сколько. Ведь это нетрудно. Знаете, ведь они все записаны. На проскомидии, во время Херувимской песни и «Достойно» я читаю, а потом воздохну (тут отец протоиерей приложил руку к персям, устремил глаза свои к небу, и весь взор его как-то просветлел – будто он увидел Господа и просил Его за живых и усопших), потом снова читаю и снова воздохну; я всегда так. Протоиереем я недавно сделан. Это сделал меня преосвященный, который обратил внимание на то, что я никогда ни одной свадьбы не венчаю без того, чтобы жених и невеста не знали Символов веры и молитвы Господней наизусть и с объяснениями. Трудно обучить их, но все же они обучаются… На мне вся одежда чужая, я не могу делать себе – средств нет, но слава Богу за все». Действительно отец протоиерей весьма бедно одет. Когда мы стали расставаться, отец протоиерей подошел к иконам, приложился, помолился и стал сердечно желать мне небесных даров от Бога.

Предо мною ясно вырисовывалось все величие и красота души старца. Я представил себе следующее: бедный сельской приход, удаленный от губернского города на сто пятьдесят верст, грубый деревенский народ, все более и более развращаемый за последние годы, постоянные труды, хлопоты, службы, требы, ведение хозяйства, занятия с прихожанами, недостатки, так что к концу жизни не только не скоплено на черный день, но даже нет средств, чтобы сделать себе одежду: скудные средства ведь нужны были сиротам, которых приходилось еще воспитывать, да и бедным чадам своим о Господе. Кроме нищеты, на старость осталась еще боль в ногах, о которой отец протоиерей говорит как-то добродушно, будто она не у него, будто не его ноги отнимаются. Это, так сказать, все внешние скорби, а сколько скорбей незримых, внутренних, о которых нет сил повествовать, потому что их так много и они так всем хорошо понятны! Подумайте теперь, какова же должна быть крепость души, каково величие духа, какова непоколебимость в достижении поставленной цели, какова преданность воле Божией, каковы смирение, вера, терпение, сострадание, любовь к Богом данным прихожанам, если, несмотря на все тяготы, труды, лишения, скорби и напасти, отец протоиерей не поддался духу лукавому, так часто многих из нас прельщающему, не прельстился ни богатством, ни славою, ни ризным украшением, а остался до заката дней своих на своем посту, в глуши, в неизвестности, в трудах, среди любимых им пасомых, остался делить с ними до гроба все их нужды, скорби и радости!

А каково его бескорыстие! Он молится за живых и усопших, знаемых и незнаемых, молится бескорыстно, без надежды не только получить благодарность за свое доброе дело, но даже без надежды на то, что об этом узнают те живые, за которых он молитвы возносит. Он молится просто потому лишь, что молитва – его дыхание, что, как пастырь, он считает нужным молиться, ибо знает, что все от Бога, знает, какое великое значение имеет молитва для живых и особенно усопших, которые сами себе никак уже не могут помочь. Он молится не за родных только или знакомых, нет, он молится даже и за тех, которых никогда не видал и не знал. Он знает лишь одно, что они нуждаются в молитве, и он скромно, тихо, незаметно делает доброе дело, творит милостыню.

И вот такими-то молитвенниками и стоит еще мир, ими-то вот и поддерживается вера и жизнь наша…

Таких подвижников-молитвенников может воспитать и иметь одно лишь православие. И дай Бог, чтобы их было как можно больше».

С самого начала военных действий в 1914 году в Спасо-Преображенском монастыре был устроен лазарет на двенадцать кроватей, из которых пять были на полном содержании монастыря.

В октябре 1916 года Святейший Синод постановил направить архимандрита Петра в распоряжение епископа Алеутского Евдокима (Мещерского) для миссионерской службы в Северо-Американской епархии. Но поездка не состоялась, и вместо Америки в 1916 году о. Петр уехал проповедником на фронт, где пробыл до февральской революции 1917 года.

В 1917 году архимандрит Петр был назначен настоятелем Успенского монастыря в Твери. Здесь ему впервые пришлось испытать тяготу неволи: он был заключен в тюрьму в качестве заложника.

14 февраля 1919 года в Москве в патриарших покоях на Троицком подворье состоялось наречение архимандрита Петра во епископа. На следующий день, в праздник Сретения, он был хиротонисан святым Патриархом Тихоном во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии, где в то время правящим архиереем был архиепископ Евдоким (Мещерский), которого владыка хорошо знал по службе в Белеве, когда тот был епископом Каширским, викарием Тульской епархии.

Епископ Петр был высокого роста, худощавый, с длинными волосами, которые он никогда не подстригал, с рыжеватой бородой, ясными голубыми глазами. У него был очень сильный голос и хорошая дикция. Когда ему приходилось служить в храме Христа Спасителя и он говорил проповедь, то по всему храму было слышно каждое слово.

Профессиональным певчим трудно было выдерживать продолжительные богослужения, и епископ привлек к участию в службах народ. За правым клиросом ставили аналой, и здесь находился уставщик, сюда приходили все усердствовавшие петь и читать. В малые праздники служба продолжалась около пяти часов, в воскресные дни – шесть часов, а в двунадесятые праздники – семь, то есть с пяти часов вечера до двенадцати ночи.

В будние дни епископ служил литургию в домовой церкви. Каждый праздник после богослужения он говорил проповедь. Ввел в монастыре преподавание детям Закона Божия, причем преподавал сам. Дети так привязались к нему, что собирались толпой у архиерейского крыльца в ожидании – не пойдет ли владыка куда-нибудь, чтобы его сопровождать. По дороге он что-нибудь им рассказывал, часто из своей жизни.

Иногда епископ Петр служил всенощные всю ночь. Под Рождество Христово всенощная начиналась в десять часов вечера, и после нее сразу же служилась литургия. Несмотря на столь продолжительные службы и самое простое пение, храм всегда был полон народа.

Панихиды епископ всегда служил полностью, по уставу, с семнадцатой кафизмой, без всяких сокращений. «Кто отслужит по мне такую панихиду?» – говорил он.

Истовое, неленостное служение, искренность в вере, смирение, открытость для всех – все это народ сразу почувствовал, оценил и полюбил епископа.

Когда в мае 1921 года власти арестовали епископа, рабочие объявили забастовку и бастовали три дня. Власти пообещали рабочим, что отпустят архиерея, но вместо этого отправили его в Москву в ЧК на Лубянку. Его обвинили в разжигании религиозного фанатизма в политических целях.

С Лубянки епископа перевели в Бутырскую тюрьму, затем – в Таганскую. Когда его уводили из Бутырской тюрьмы, то с ним прощались все заключенные в камере, многие плакали, даже надзиратели пришли проститься. «Я вспомнил тогда прощание апостола Петра», – говорил епископ, рассказывая о своем пребывании в заключении.

Потом было назначение на Воронежскую кафедру, и снова аресты, ссылки, допросы с пристрастием. 4 апреля 1927 года Коллегия ОГПУ приговорила архиепископа Петра к 10 годам заключения в концлагере.

Весной 1927 года архиепископ Петр прибыл в Соловецкий концлагерь. Он был определен в 6-ую рабочую роту 4-го отделения, располагавшуюся в стенах Соловецкого кремля, а затем переведен в 4-ую роту 1-го отделения, располагавшуюся там же. Здесь он работал сторожем вместе с архиепископом Курским Назарием. Затем его перевели счетоводом на продовольственный склад, где работали в то время одни священники. Жил он тут же, в помещении рядом со складом, в маленькой комнате, вместе с епископом Печерским Григорием. В то время в Соловках еще действовала церковь преподобного Онуфрия Великого, оставленная для вольнонаемных соловецких монахов, и молитва за службами в храме была огромным для него утешением.

Из Соловков он старался писать как можно чаще, насколько позволяли условия заключения, почти в каждом письме поминая воронежскую блаженную Феоктисту Михайловну, которую он очень почитал, прося ее святых молитв.

Своей воронежской пастве из Соловецкого лагеря архиепископ писал: «За все глубоко благодарю вас. Не могу выразить словами, как я ценю ваши заботы и как горячо благодарен вам. Ваше участие и ваше попечение скрашивает нашу жизнь и подбодряет дух наш. Если я стал дорог и близок вам оттого, что много выстрадали за меня, то что сказать мне о том, как вы все мне дороги и близки, когда я и страдал, и страдаю за вас всех, да вы спасены будете, но я не унываю и за все Господа благодарю, хотя и не знаю, увижу ли вас или мне придется сложить свои кости. Да будет воля Господня!».

Незадолго перед кончиной в последнем своем письме архиепископ писал: «Поздравляю тебя, отец Митрофан, и всех с праздником Сретения Господня. Я по-прежнему живу в уединенном и пустынном месте, за все благодаря Господа и во всем смиренно покоряясь воле Его. Прошу тебя быть смиренным, не думать о себе высоко, молиться Господу и не впадать в обольщение и прелесть лукавого, который силится прельстить, аще возможно, и избранных, по слову Господа. Мир ти и всем».

Архиепископ Петр скончался в Соловецком концлагере 7 февраля 1929 года от тифа и был погребен в братской могиле, но священнослужители извлекли из нее тело владыки, облачили его и положили в гроб для перезахоронения. Три священника после облачения архипастыря, вложили в его руку разрешительную молитву, на которой расписались, отметив, что «Если время переменится, будут обретены мощи владыки, будет известно кто его хоронил». На месте упокоения поставили крест с надписью. Когда зарыли могилу, над ней стал виден столп света, и в нем явился владыка и благословил хоронивших. Мощи священномученика были обретены 17 июня 1999 г.

Архиепископ Петр (Зверев) был канонизирован на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, 13-16 августа 2000г.

Дни памяти:

Собор новомучеников и исповедников Российских – Первое воскресение, начиная с 25.01/07.02

Собор новомучеников и исповедников Соловецких – 10 августа по старому стилю, 23 августа по новому.